Протестуя, Амир рычал, пытался вырваться. Ему хотелось кричать, но все мышцы, все кости его тела были измождены. Вереница Обреченных вновь пришла в движение, и, прежде чем човкидары, повинуясь приказу Харини, выпустили Амира, скованные пленники исчезли за поворотом дороги к порту.

– Амир… – промолвила было Харини ласково у него за спиной.

Но он уже бежал в тени горы, спеша во дворец к махарадже Орбалуну.

Вновь запахло корицей, и у Амира засосало под ложечкой. Он уже позабыл вкус последней еды, которую ему довелось съесть. Вокруг витали иллюзорные ощущения специй. Воспоминания о шафране, мираж кардамона. Лавровый лист в воображаемом бирьяни, не с козлятиной, но с кусочками Уст, горчащими на языке. В животе урчало, а голова разрывалась от картины, где силуэт Карим-бхая таял на тропе пряностей под лучами восходящего солнца. Новый день.

Он сдал свой шамшир и тальвар Калей човкидарам, стоящим на страже у покоев Орбалуна. Грудь у него ходила ходуном, слова цеплялись за кончик языка, готовые сорваться. Еле дождавшись, когда човкидар распахнет дверь, Амир ворвался в комнату.

Махараджа стоял на балконе и смотрел на порт. Плечи его поникли, волосы спадали на плечи, влажные и нечесаные, одет он был не в королевскую мантию, а в простую ночную рубашку. И выглядел как человек, готовый отречься от престола.

– А, Амир. Рад видеть, что с тобой все хорошо, – прохрипел махараджа.

Врата, неужели Орбалун плачет?

Орбалун утер глаза, повернулся и улыбнулся:

– Входи, мальчик мой. Смею заметить, ты выглядишь возмужавшим.

– Махараджа, Карим-бхая отправляют в Завиток. Вы должны этому помешать.

Пока он ждал ответа, у него вспотели ладони. Махараджа медленно махнул Амиру, приглашая на балкон, где росли паучник, нарциссы и мурайя. Перед Амиром открылся вид на Джанак, дуновение морского ветра коснулось его волос. Вдоль берега тянулся ряд кораблей, пришвартованных к молам. Самый большой из них, Корабль Обреченных, стоял в мрачном отдалении от остальных. Колонна пленников вливалась по сходне в его трюм. Карим-бхай казался крохотной точкой. Амир не был уверен, но как будто различил полотенце, обернутое у него вокруг головы.

Он учащенно задышал. Потом повернулся к Орбалуну, явно никак не озабоченному беспокойством Амира.

– Карим-бхай поклялся, что, если с ним что-то случится, вы его вытащите, – с повлажневшими глазами сказал Амир.

– Если бы он пришел ко мне, – пробормотал Орбалун, – может, я бы его и вытащил. Может быть. Наверное, – проговорил он почти рассеянно. Потом уже окрепшим голосом продолжил: – Но Хасмин отвел Карима прямиком к рани Зарибе.