Харини поразмыслила над его словами. Затем слабо кивнула:

– Я понимаю. Но без карты ты заблудишься во Внешних землях.

– А я и не пойду без карты.

Харини пришла в недоумение, но Амир не дал ей времени переварить сказанное. Он прыгнул к ней и заключил в объятия. Аромат сандала обострил все его чувства, и ему показалось, что он мог бы стоять вот так с ней до тех пор, пока мир сам себя не исправит. А поцеловав ее, пришел к выводу, что мир уже стал лучше.

Потом он оторвался от нее и заметил слезу, выкатившуюся из глаза Харини.

– Не забывай поесть, – напутствовала она его с улыбкой. – И не рви грибы во Внешних землях. Мадира говорит, некоторые из них ядовиты.

– Не буду.

Дождь усилился. Амир попрощался с Харини, та знаком велела халдивирам идти вверх по гребню, по пути домой в Халмору. Запасы Яда у нее подходили к концу.

Швырнув в завесу пригоршню измельченной зиры, Амир шагнул через Врата и обнаружил себя затерявшимся в складках пустоты.

«Ты нарушил свое обещание…»

Амир стоял на коленях в пустоте между Вратами и Устами. Если вина была, он ее не показывал. Он понял, что Уста действительно забрали свободу от боли, пожалованную прежде Амиру. Молодой человек молчал, ожидая решения своей судьбы.

«Дитя наше, порождение наших специй. Зачем ты так мучаешь нас? Ты стремишься поколебать те самые законы, на которых зиждешься. Ты никак не можешь понять догматов долга и в непонимании своем становишься податлив к соблазну. Ты стремишься к тому, что лежит за пределами твоей ответственности. Откуда в тебе это желание, дитя? Не обсыпали разве мы тебя пряностями, сдабривающими твою еду? Не пожаловали избавление от страданий при проходе через нас, – благословение, в коем отказано прочим? Но ты не сумел защитить нас, зная, что без нас этот мир распадется. Равновесие жизни, торговли пряностями, порожденное как человечеством, так и нами, – распадется. Желаешь ты зла своему народу? Желаешь ты голода? Истощения? Смерти? Не знаешь ты, что поджидает и рыщет вдали, сдерживаемое нашими руками? Или знаешь, но все равно действуешь? Помни, что зло, совершенное сознательно, заслуживает кары более суровой, чем причиненное под покровом невежества. Мы обогатили тебя знанием, дитя наше, порождение наших специй. Не подведи нас. Останови ее и верни свое место нашего преданного отпрыска».

Амир закрыл глаза и ждал прихода боли. Теперь в любой миг…

Мешт был империей ста и восьмидесяти семи рек, каждая из которых получила название в честь блюда старинной кулинарии страны. Реки петляли через тропические леса, часто встречались, играя и переливаясь друг в друга, прежде чем снова разойтись, чтобы сойтись снова, но чаще всего встречались лишь однажды. Амиру никогда не доводилось пересекать больше четырех из этого множества рек, и он сомневался, что побьет сегодня этот рекорд.