– Амир, я никуда не пойду, пока не раскрою Калей всю ту правду, что у меня на сердце.

Калей ударила по бревну моста кулаком и зашипела от боли, стиснув зубы:

– Нет никакой правды, кроме той, что ты врала мне и предала Уста и Иллинди.

Внезапно, как если бы пробудилась обитавшая в ней частица Уст, она подобрала тальвар, встала и заковыляла вперед. Ее пальцы крепко стиснули рукоять, клинок устремился к Мадире. Блюстительница престола парировала удар и, приволакивая ногу, отошла, предлагая племяннице атаковать снова.

– Калей, прошу тебя! – взмолился Амир. – Просто выслушай.

Сообразив, что оказался вдруг совсем близко от схватки, он попятился к середине моста. Калей не вняла его просьбе. Стиснув зубы, она насела на Мадиру, рубя то с одной стороны, то с другой, делая ложные выпады и вперив в тетю взгляд, который Амиру доводилось уже видеть во время схватки на пиратской галере Илангована.

Мадира слишком ослабела, чтобы долго сдерживать удары Калей. Каждый из них заставлял ее податься назад.

– Ты мне сказала, Калей, что я делала это из мести, но пришло время узнать правду.

По счастью, силы изменили Калей, и у нее не осталось иного выбора, как только опуститься на колено посреди моста и слушать.

Мадира откашлялась, снова отхаркнув кровь. Ей требовалась помощь. Весь остаток энергии, черпаемый в гневе, она вложила в голос, позволив правде пробить давнюю скорлупу.

– Когда Файлану было девять и его послали во Внешние земли в ночной дозор, он по незнанию попал в логово Бессмертного Сына. Бессмертный Сын испепелил бы твоего отца заживо, не проходи мимо юный Сукальян, собиравший хворост. Он спас Файлану жизнь и на следующее утро проводил в Иллинди.

– Ты лжешь. – Калей замотала головой.

Мадира хмыкнула и сплюнула очередной сгусток крови:

– Не о чем мне больше лгать. Ты здесь только потому, что Файлан пережил ту ночь в дебрях. Без Сукальяна ты бы не появилась на свет, чече. Когда я рассказала про это Файлану, тот не поверил, но, полагаю, в глубине души он понимал, что ошибается. Он знал, что некто спас его той ночью, и все эти годы никому об этом не говорил. Я сказала, что могу привести Сукальяна на встречу с нашими родителями и он сам все увидит. Файлан согласился. Для него это было испытание в той же степени, что для меня.

Наступил хрупкий момент, когда присяга, принесенная Калей Устам, дала трещину. Плечи ее опустились, девушка издала тихий вздох. Таившаяся в глубине Амировой души надежда на возвращение Калей из Внешних земель живой слегка воспрянула.

Мадира, впрочем, обращалась не только к Калей, но и к Амиру. Он разделял ее усталость, ее стремления и отчаяние, но правда принадлежала только ей. Она изливалась из Мадиры волнами, и не было силы, способной сдержать этот поток слов.