Но Кука пикировал не на него. Он нацеливался на Калей.

Блики лунного света плясали на воде, пока птица спускалась. Амир мог только смотреть. Оставались считаные мгновения. За спиной в склоне горы раскинулся темный лабиринт узких проходов, в которые твари не пролезть, и Амир понимал, что там он окажется в безопасности.

Тем не менее, когда зверь сорвался с горы и понесся книзу, Амир бросился на мост. И закричал, воздев шамшир. Бессмертный Сын, прежде не замечавший Амира, поднял клюв, уже готовый обрушить его на голову Калей.

Амир поскользнулся на мокрых бревнах. Тень животного нависла над ним. Он выронил шамшир и, повинуясь наитию, оплел пальцы вокруг рукояти тальвара Калей, торчащего из крыла Бессмертного Сына.

При столкновении его отбросило в противоположную сторону. Все потроха перевернулись. Он вдруг повис в воздухе, держась за эфес тальвара, а внизу простиралось ущелье, маня к себе. Амир зажмурил глаза и изо всех сил вцепился в оружие. Птица вскрикнула, когда тальвар вошел глубже в тело. Тварь билась и трепыхалась от боли, меч трепыхался вместе с ней, а Амир болтался, как флаг на ветру.

В несколько секунд клинок прорезал крыло по всей длине, разделив его надвое. Когда Бессмертный Сын отдернул крыло, у Амира перевернулось сердце, а тело описало в воздухе дугу. В ярости птица вонзила клюв в бревна моста и, дергаясь, стала вгрызаться в дерево так, что полетели щепки, а мост грозил того и гляди обрушиться.

Когда крыло разделилось, Амир издал победный вопль, но в следующий миг его отбросило в сторону. Он пролетел футов двадцать, через весь мост и ущелье под ним, после чего плюхнулся в грязь и на камни. Окрашенный фиолетовой кровью тальвар выпал у него из руки.

Когда он попытался сесть, руки, ноги и спину пронзила боль. Он был уверен, что у него сломан позвоночник. Кука, объятый предсмертными судорогами, яростно метался по мосту, а потом неуклюже взлетел. Набирая высоту, он едва не зацепил Калей когтями, не достав на ширину волоса. По мере подъема он касался скалы за водопадом, каждый взмах распоротого крыла причинял животному невыразимую боль. Махая единственным здоровым крылом и цепляясь за камень когтями, птица-зверь перевалила кое-как через гору и скрылась за противоположным склоном, а ее некогда оглушительный рев выродился в жалобный визг.

Выдох облегчения сорвался с губ Амира. С трудом поднявшись, он заковылял к мосту, где лежала Калей. По пути он подобрал выроненный Мадирой меч – клинок, полученный ею от рани Зарибы.

При виде представшей картины у него свело живот и перекосило лицо.