Я вырос в месте под названием Саур – это небольшая деревня, где вода лижет песок. Меня воспитывали птицы, в которых почти не было ничего от людей. Они даже спали стоя, спрятав голову под крыло. Среди них я чувствовал себя странно.

В памяти всплыли люди-вороны из пещеры под храмом. Тогда Асин казалось, будто они – воплощение темноты и разрушений. Но похожие на них, крылатые, растили человеческих детей, пусть даже те, судя по записям, спали на теплом полу.

О семье, в которой жил тогда еще Тьери Карцэ, Асин узнала немногое. Кроме него, «под крылом» – эта фраза заставила ее улыбнуться – росли трое человеческих детей и четверо своих. В маленьком доме всем было тесно, родительской любви едва хватало, а позже она и вовсе закончилась.

Не подумай, меня не били. Меня никогда не били.

Он будто обращался непосредственно к самой Асин, и она прикладывала ладонь к груди, чувствуя, как отзываются там написанные слова.

Страниц было бесконечно много, некоторые, выскальзывая из-под пальцев, падали на чистый пол – их Асин тут же ловила, укладывала на колени и пробегала по строчкам глазами. Она читала бегло, все еще боясь касаться чужого прошлого, в попытке понять, зачем Бесконечная Башня подсунула ей личный дневник.

Однажды к маме и папе – птицам, – уточнил юный Тьери Карцэ, если вдруг Асин успела позабыть, – заглянул Танедд Танвар. Он не был похож на жреца Отца-солнце. Он выглядел так, будто вылез из самой темной пещеры. Бледная кожа собиралась морщинами и делала его похожим на куклу на ниточках, а черная одежда волочилась по полу, цепляя игрушки и мусор. Он подозвал нас к себе, всех семерых, и долго изучал. Его не интересовали наши способности или возраст. Он просто смотрел, прежде чем указать пальцем на меня. Танедд Танвар сказал: «Он», и мама с папой закивали. Потом он говорил про безграничные возможности, про широту сознания, про множество других невидимых, а потому невесомых вещей. Я выглядывал из-за двери. И боялся, что Танедд Танвар засунет меня в один из своих широких рукавов и унесет.