– Врушка, – неуверенно сказал Меркурус, предугадывая очередную вспышку на солнце. – Могла бы сразу сказать, что холодно. Почему…

– Да ты сам постоянно недоговариваешь, – перебила его Венда.

– Это не то же самое, что врать.

– Это ещё хуже!

Меркурус прищурился. Она смотрела упрямо и открыто, глаза в глаза. Наверное, даже видела дурацкую пустоту в его голове сквозь янтарную радужку… Меркурус из последних сил согнал остатки мыслей на позиции.

– Что же ты хочешь знать? Давай я расскажу.

– Давай! Вот, например, объясни, почему ты не остался в Малакке?

На этот раз дёрнулся Меркурус. Он отвернулся, но она сцапала его за рукав и притянула к себе.

– Что, не нравится? – Венда ехидно вскинула брови. – Говорю же, ты постоянно недоговариваешь! И сводишь меня с ума. Тебя невозможно понять. Ведь в Малакке… – она закусила губу, – у тебя было всё. И мастерская, как по заказу, и Ми…

– Замолчи!

Меньше всего он хотел, чтобы сейчас, в эту ночь, посреди общины Орили упало имя Миражет!

– Ми-ра-жет, – издевательски медленно протянула Венда.

Меркурус вспыхнул и одной рукой схватил её за щёки, не давая больше сказать ни слова.

Венда застыла. Она не пыталась убежать, отвернуться, отстраниться. Тёплые губы касались его ладони, и он чувствовал, как лёгкое облачко дыхания греет его огрубевшую на морозе кожу. Это было приятно – не потому что дарило столь необходимое тепло, а потому что это были её губы. Меркурус сглотнул и расслабил пальцы. Вот опять не сдержался – а вдруг он сделал ей больно?

Он хотел убрать свою проклятую неуклюжую ладонь, но не успел. Венда вскинула руки – по-прежнему дрожащие, но уже не такие холодные – и остановила его. Медленно провела пальцами Меркуруса по своим раскрытым губам, потом – по щеке. По скулам. И шепнула:

– Пойдёшь на всё, лишь бы уйти от ответа. Серьёзно?

Заполненная раскалённым воздухом, а в остальном совершенно пустая голова Меркуруса приготовилась оторваться и воспарить в небеса, словно аэростат. Он гладил её щёки, держал её лицо в своих ладонях.

– Я ушёл из Малакки, потому что ты ушла из Малакки.

Казалось глупым скрывать это теперь.

Незаметно они сошли с дорожки и упёрлись в стену. Венда прижалась спиной к каменной громаде храма. Меркурус, утонув пальцами в золотых волосах, касался своим лбом – её, своим носом – её. Здесь не было прошлого, не было будущего: было только одно сумасшедшее мгновение в настоящем, и Меркурусу хотелось, чтобы оно длилось, и длилось, и длилось вечно.