И потом Вероника знала: скоро вернется гнетущий страх. И Сашины дела оказались сейчас обманчивой, ненадежной, но все-таки спасительной соломинкой, за которую можно было уцепиться хоть на время.

— Он ждет тебя внизу?

— Да, в нашем подъезде. — Прекрасные глупые глаза смотрели на Веронику с мольбой и надеждой.

Вероника решительно встала из-за стола, опять подумала мельком: «Может, не надо?» — и пошла к двери.

Гена стоял в углу просторного вестибюля, и уже издали почему-то было понятно, что этот долговязый парень в нарочито затасканных, вытертых на коленях до белизны американских джинсах затеял что-то нехорошее.

Заметив Веронику, он быстро отвернулся и стал смотреть на сновавших за стеклянной дверью под белыми солнечными лучами людей, с сумками, пакетами, вафельными стаканчиками мороженого в руках, — летом на проспекте Калинина почти все ходят из магазина в магазин со стаканчиками мороженого в руках…

Гена стоял ссутулившись, засунув руки в карманы, и смотрел на улицу. Давно не мытые волосы в соответствии с модой свисали у него на затылке длинными прядями.

Какое мне дело до этого подмосковного Отелло? — опять подумала Вероника, но, тряхнув челкой, пошла через вестибюль.

Подойдя вплотную к Гене, она насмешливо постучала согнутым пальцем в его костлявую, обтянутую пестрой рубахой спину. Гена болезненно вздрогнул, как от укола, и обернулся.

— Здравствуй, — сказала Вероника. — Что ты тут делаешь? Как страус: спрятал голову под крыло и думаешь, что тебя не видно?

— Я… так, — невразумительно пробормотал Гена. Маленькое потное личико его выглядело еще изможденней, чем всегда.

— Что значит «так»? — сурово спросила Вероника.

— Так, — упрямо повторил Гена. Глаза его смотрели на Веронику загнанно и зло.

А ведь он и в самом деле мучается, подумала Вероника. Собственной, правда, блажью, но от этого ему не легче.

— Пойдем отсюда, — сказала она. — Мне здесь находиться в рабочее время неудобно, а поговорить надо.

Она пошла к двери, уверенная, что Гена последует за ней.

Налево от подъезда министерства прямо на улице расположилось кафе — столики под разноцветными зонтами. Вероника села за крайний столик, спиной к министерскому подъезду, чтобы ее не заметил кто-нибудь из сослуживцев. Приказала Гене:

— Садись.

Он помедлил, прежде чем сесть, а когда сел, опустил голову, зажал между коленями в вытертых джинсах большие вялые ладони… Непонятно, что Саша нашла в нем? Он сидел, с презрительной независимостью глядя в сторону, зло скривив губы.

— Ты зачем Сашу мучаешь? — сурово спросила Вероника.