– Нет. Почти нет. Сказал, что уезжают обратно в Питер. Прости, говорит… – Влада поджала губы, а подбородок ее предательски задрожал.

– Уезжают?

– Да. Он и твоя невеста. Полина.

– Чо ты мелешь, дура?! Я тебе сейчас эту сковороду на голову надену… Ты чокнутая или как? У нас свадьба через неделю! Какой на фиг Питер?! Иди проспись!

– Зубенко! Ты себе сковороду надень! И очки купи, если ни хрена не видишь! Чего она замуж за тебя решила? Любовь думаешь, ха-ха…

– А я чего? Она сама… – Костя вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком, которого застали за кражей конфет из буфета.

– Любит она. Но не тебя, Мишку. Все ему назло. Нет, чтоб прямо сказать. Все у этих творческих личностей не как у людей. Вот и напутала клубок. В котором мы с тобой, Зубенко, по рукам и ногам повязаны. Я Мишку не собираюсь ей отдавать! Ты как хочешь!

– Я убью ее! Блядь! Блядина! – Костя подскочил было, но тут же снова рухнул на табурет. Слезы брызнули из глаз, и он разрыдался, искренне, без смущения, как когда-то в детстве, когда домашний любимец кот в мгновение ока придушил подаренного мамой на именины заливистого оранжевого кенара.

Влада встала. Смущаясь, погладила парня по трясущимся лопаткам и жестко произнесла:

– Ну, хватит. Главное – цель. То, что там было, по дороге к ней, никому не интересно. Если ты достиг результата, то он будет с тобой навсегда. Никто не вспомнит, через что тебе пришлось пройти, если ты победил. Подбери сопли, Костя, еще ничего не потеряно! Послушай меня. Придется поднять мягкое место со стула, но оно того стоит. Для их же блага. Эти двое, как дети малые, поодиночке пропадут, а если вместе будут, то еще быстрее. Так что все, что мы с тобой сделаем, для их же блага. Согласен?

– Убьююю, Мишка – тварь, сука… – заблажил Зубенко.

– Нет. Не так. Мишку надо убрать на время, пока ты женишься на Полине. А она тебе подметки лизать будет, зная свою вину. Так лучше будет, Костя. Увидишь!

– Как на время?

– У тебя дядя! Подумай сам. У него власть. Смекаешь? Эх, ты, тютя…

– А Полина? Согласится… ну, замуж?

– Куда денется. Ты закроешь моего Мишку, я сделаю так, чтоб Полина была твоей. Они порядочные в отличие от нас, поэтому уязвимы. Подбери сопли и не плачь, казак, атаманом будешь!

* * *

Мутный месяц изредка выкатывался из-за фиолетовых низких туч, с грехом пополам освещая путь путающемуся в собственных ногах Ваське Каплицыну. В голове его было пусто, он бесстрастно смотрел, как закручиваются каруселью покосившиеся серые заборы, стараясь не вспоминать тяжелый во всех отношениях день.

Попа прикопали в лесу, подальше от людских глаз, чтобы не бередить раны напуганных местных свежей могилкой безвинно убиенного.