Скарлетт не слушала. Она смотрела на перепачканный платок и вскипала от унижения и злости. В уголке имелась монограмма с инициалами «Р.К. Б.». У нее в верхнем ящике комода лежал платок, в точности как этот. Не далее как вчера Ретт Батлер обернул им полевые цветы, которые они вместе нарвали. Она намеревалась отдать ему платок сегодня вечером, когда он придет к ужину.

Значит, Ретт водится с этой дрянью Уотлинг и дает ей деньги. Вот, значит, откуда поступил взнос в помощь госпиталю. Блокадное золото, ха. И после того, как он был у этой мерзкой особы, ему хватает наглости смотреть в лицо порядочной женщине. Подумать только – она поверила, что он ее любит! Вот доказательство, что этого никак не может быть.

Для Скарлетт падшие женщины и все, с ними связанное, было покрыто тайной и вызывало возмущение. Она знала: бывает, что мужчины покровительствуют таким женщинам, но с целью, которой истинные леди никогда не касаются в разговоре, а если и касаются, то шепотом и не прямо, а косвенным образом, прибегая к эвфемизмам. А посещать таких женщин, как она всегда считала, может только вульгарная чернь. До сего момента ей и в голову не приходило, что добропорядочные мужчины – то есть те, которых она встречала в добропорядочных домах и с которыми танцевала, – что они тоже могут делать подобные вещи. Перед ней открывалась совершенно неведомая сторона жизни; было о чем подумать – и ужаснуться. Может быть, все мужчины так поступают? И без того достаточно скверно, что они принуждают своих жен проходить через это непристойное действо, но домогаться низких женщин и платить им за предоставленное удобство! О, мужчины вообще отвратительны, а Ретт Батлер хуже всех!

Взять бы этот платок, швырнуть ему в лицо, указать на дверь и больше никогда, никогда с ним не разговаривать! Но ведь нельзя же. Никоим образом нельзя дать ему понять, что она хотя бы догадывается о существовании дурных женщин, тем более что он у них бывает. Леди себе такого не позволит. В душе у нее все клокотало. «Ух! Не будь я леди, уж я бы нашла что сказать этому проходимцу!»

Скомкав платок в руке, она пошла вниз, на кухню, поискать дядю Питера. У плиты она остановилась, бросила в огонь ненавистный платок и в бессильной ярости смотрела, как он горит.

Глава 14

Глава 14

К лету 1863 года надежда вновь поднялась в сердцах южан. Вопреки лишениям и трудностям, вопреки спекуляции и прочим бедствиям, вопреки смертям, болезням и страданиям, оставившим свой след почти в каждой семье, Юг опять заговорил: «Еще одна победа – и войне конец!» – причем заговорил с еще большей радостной уверенностью, чем год назад. Да, Север – крепкий орешек, но расколоть его можно, он уже крошится.