– Вроде бы в Виргинии боев и так было через край, – с горечью говорил Кейд, наблюдая за взъерошенными Фонтейнами. Эти двое, как бойцовые петухи, наскакивали друг на друга: кто первый поцелует пылающую от смущения тетю Питти. – А им все мало. Как приехали в Ричмонд, сразу напились – и в драку. Ну, их и забрала военная полиция. Если бы не Эшли, сидеть бы им на Рождество в кутузке.

Скарлетт едва ли уловила хоть слово: она была на седьмом небе от счастья снова видеть Эшли, быть с ним в одном доме, в одной даже комнате! И как только она могла думать в продолжение этих двух лет, что среди других мужчин тоже бывают милые, достойные, привлекательные? И у нее хватало терпения выслушивать их признания, когда на свете есть Эшли! Вот он опять дома, отдален от нее только на ширину ковра в гостиной, и она призвала на помощь все свои внутренние силы, чтобы не заливаться слезами всякий раз при взгляде на него. Он сидит на диване, с одного боку к нему прилепилась Мелани, с другого – Индия, а сзади повисла на плечах Душечка. Ах, если б она имела право сидеть рядом, под руку с ним! Если б могла касаться то и дело его рукава, брать его за руку и его платком вытирать слезы радости! Потому что Мелани-то как раз все это и проделывала, вообще стыд потеряла. В чрезмерном счастье растворилась обычная ее робость и сдержанность, она прижалась к мужу и открыто выражала свое обожание – глазами, улыбкой, слезами. И Скарлетт тоже была счастлива без меры и потому совершенно не злилась. Так хорошо, что можно и не ревновать, и не завидовать. Эшли дома, наконец!

Она прикладывала ладонь к щеке, которой он коснулся губами, снова и снова ощущала необыкновенное волнение этого мига и улыбалась ему. Разумеется, он не мог бы поцеловать ее в первую очередь. Мелли бросилась к нему в объятия, крича что-то невразумительное и держась за него так крепко, словно вообще не собиралась от себя отпускать. А потом Индия с Душечкой устроили форменную кучу-малу и буквально выдрали его из рук Мелани. Потом он поцеловал отца и обнял его с уважительной нежностью – ведь они очень сильно привязаны друг к другу. Потом подошел к тете Питти – она все это время приплясывала в страшном возбуждении на своих несоразмерно маленьких ножонках. Под конец он повернулся к Скарлетт, окруженной мальчиками – они все выпрашивали ее поцелуев, – и сказал: «Скарлетт! Да ты красавица, настоящая красавица!» – и поцеловал ее в щечку.

Из-за этого поцелуя все слова, что она приготовилась сказать ему в знак приветствия, сразу вылетели из головы. И только спустя несколько часов она вспомнила, что в губы он ее не поцеловал. И стала в горячечном воображении представлять себе, как все происходило бы, если бы они встретились наедине. Наверное, его высокая стройная фигура склонилась бы к ней, он приподнял бы ее на цыпочки и держал долго-долго. Ей так это понравилось, она была счастлива уже от одной мысли – и потому поверила, что он именно так бы и поступил. Ну, ничего, впереди еще масса времени, хватит для многого. Целая неделя! Конечно, она ухитрится как-нибудь оказаться с ним вдвоем. И тогда она скажет: «Ты помнишь те верховые прогулки – как мы ездили с тобой нашими потаенными тропами? Ты помнишь, как на нас смотрела луна в тот вечер, когда мы сидели на ступенях «Тары» и ты читал мне отрывки из поэмы? (Святые угодники! Как же она называлась-то, эта поэма – или что там такое было?) А помнишь тот день, когда я растянула лодыжку и ты в сумерках нес меня домой на руках?»