Мелани вздохнула:

– Он с ума сходит, что родители не пускают его воевать с янки. Пятнадцать лет! Ах, Скарлетт, это же благословение Господне – иметь такого сына!

– Угу. И дать его убить, – сухо бросила Скарлетт, думая о Дарси.

– И все равно лучше иметь сына, даже если ему суждено погибнуть, чем никогда никого не иметь. – Мелани проглотила комок в горле. – Тебе меня не понять, Скарлетт, потому что у тебя есть малыш Уэйд, а у меня… Ах, Скарлетт, я ужасно хочу ребенка! По-твоему, я грубая, да? Высказываюсь напрямик. Но что ж в этом такого, все так и есть, именно к этому стремятся все женщины, ты сама знаешь.

Скарлетт с трудом удержалась, чтоб не сморщить презрительно нос.

– Если Богу угодно будет… забрать Эшли, наверное, мне придется как-то пересилить это, хотя я бы лучше умерла вместе с ним. Господь дает силы переносить утраты. Но я не переживу, если он умрет и не оставит мне в утешение ребенка! Как тебе повезло, Скарлетт. Ты хоть и потеряла Чарли, но у тебя есть его сын. А если уйдет Эшли, у меня не останется ничего. Ты прости меня, Скарлетт, но я иногда завидую тебе и ревную.

– Ты – ревнуешь? – Скарлетт вздрогнула от сознания вины.

– Ну да. У тебя есть сын, а у меня нет. Я даже иногда притворяюсь сама перед собой, что Уэйд – мой ребенок. Потому что не иметь детей – это просто ужас.

– Фу, ерунда какая! – сказала Скарлетт с облегчением.

Быстрым взглядом она охватила хрупкое существо, склонившее над шитьем пылающее лицо. Мелани может сколько душе угодно желать детей, но у нее не то сложение, чтобы их вынашивать. Ростиком она с двенадцатилетнюю девчонку, бедра узкие, просто детские, а грудь совсем плоская. Мелани – и ребенок! Даже думать об этом противно. Это вызывало вереницу мыслей, которые были непереносимы для Скарлетт, и она гнала их от себя. Если бы у Мелани появился ребенок от Эшли, Скарлетт восприняла бы это как грабеж – как будто у нее самой что-то отняли, ее личное, собственное.

– Ну, прости, прости меня, что я так говорю про Уэйда. Ты же знаешь, я ужасно его люблю. Не злишься на меня, нет?

– Не будь дурой, – коротко ответила Скарлетт. – Пойди лучше на крыльцо, сделай что-нибудь с Филом. Он там плачет.

Глава 15

Глава 15

Армия, отступившая в Виргинию, вымотанная, сильно поредевшая после битвы при Геттисбурге, расположилась на зиму у реки Рапидан – и ближе к Рождеству Эшли приехал домой в отпуск. Скарлетт, увидев его впервые за два года разлуки, сама испугалась неистовой силе своих чувств. Тогда, стоя в гостиной «Двенадцати дубов», присутствуя на его свадьбе, она думала, что никогда не сможет любить его сильнее, чем в тот момент, – сильнее и мучительнее, на разрыв души. А сейчас она поняла, что в тот давно минувший вечер ее мучил просто каприз балованного ребенка, у которого отняли игрушку. То, что она испытывала теперь, было гораздо острее, пронзительнее и глубже – ведь она так долго грезила им, наложив на себя обет молчания.