Сама догадка эта была не менее ужасной, чем оживающий покойник.

Райда тронулась. На этот раз ехали долго. Настасья, дрожа от озноба, ничего уже не замечала — ни путевой тряски, ни времени, только думала о том, что попала в руки страшной лопарской колдуньи-нойды. Когда кережка снова толкнулась в ноги вставшего оленя, девушка обмерла и с зажмуренными глазами, с колотящимся сердцем ждала, что лопарка опять закричит. Однако ведьма неожиданно объявилась возле нее. В свете поднявшегося на небо месяца она разрезала веревки, удерживавшие Настасью, и рывком помогла ей встать с кережки. Занемевшие ноги слушались плохо, пленница без сил опустилась в траву. Лопарка освободила ей связанные руки. Пока девушка приходила в себя и терла запястья, нойда выпрягла оленей, везших гроб и Настасью. Пустой возок привязала к своей кережке.

— Мы поедем дальше без него? — глядя на гроб, пролепетала Настасья в слабой надежде избавиться от ночного ужаса.

— Дальше побегу одна, — сказала нойда, вновь подойдя. — Погоня мало близко. А ты сиди, жди. Он скоро опять хочет встать. Ты не беги в тундра, яммий все равно догонит. Он слышит теплую кровь. Теперь у него железны зубы, потому что видел мой нож. Которые в погоне пускай сами хоронят.

Лопарка зашагала к оленям.

— Постой! — жалобно позвала Настасья, сотрясаясь от холода и жути. — Тебе совсем не жаль меня? Не оставляй меня с ним. Я заплачу тебе серебром. Вот, возьми!

Пленница протянула нойде серьгу, которую с утра, от самой монастырской кузни сжимала в ладони. Лопарка подержала украшение, затем бросила Настасье.

— Я забрала что нужно. Твое серебро нет. Ты оставайся. Яммий не побежит за мной, пойдет к тебе.

Ведьма села на кережку, намотала на руку вожжу, ударила оленя гибкой палкой, и вся райда понеслась прочь. Бывшая пленница осталась сидеть в траве, обливаясь горючими слезами.

Топот оленьего поезда быстро затихал вдали. Месяц шествовал по небу, озаряя тундры голубоватым неживым сиянием. Настасья, косясь на гроб и упираясь в землю руками, медленно, стараясь не шелестеть травой, отползала на коленях. Встать она не решалась — вдруг мертвец увидит ее? Нужно лишь дождаться зари. С первыми лучами солнца всякая нежить теряет силу. Надо посидеть тихо и даже не плакать.

Она вспомнила о молитве и принялась с жаром мысленно взывать к Богородице. Но слова запнулись друг о дружку. Настасья сжалась, увидев, как поднимается из гроба мертвец. Она невольно закричала и тут же зажала себе рот, оцепенела в ледяном страхе. Мертвый лопский колдун встал на кережке во весь рост, медленно повел из стороны в сторону головой, то ли осматриваясь, то ли принюхиваясь. Затем перешагнул через край гроба и направился к Настасье.