– Ты знаешь, что делать? – спрашивает Марин.

– Да, – отвечает Нелла.

Однако она лукавит. Давай, малышка, просыпайся, просит она. Просыпайся!

Прибегает Корнелия с ножом. Ребенок по-прежнему не издает ни звука; в комнате тоже стоит мертвящая тишина. Все ждут и отчаянно молятся, страстно надеясь заметить малейшие признаки жизни.

Нелла передает младенца Корнелии и пытается перерезать пуповину. Покрытая всеми испражнениями организма, та кажется прочнее дуба. Приходится пилить; кровь снова льется на простыни, обрызгивает пол. Проскользнувшая в комнату Дана подкрадывается и заинтересованно нюхает воздух.

Из-за появления ли собаки, из-за неловких ли действий самой Неллы, но ребенок начинает плакать.

Корнелия разражается слезами.

– Хвала Господу!

Марин испускает долгий, переходящий в рыдание вздох.

Теперь Нелла держит новорожденную на руках, а Корнелия перевязывает пуповину. Оставшийся кусочек трубки вздымается над животиком ребенка, словно флаг победы.

Нелла энергичнее растирает малышку влажной тканью, зачарованно наблюдая, как по сетке тонюсеньких вен начинает циркулировать кровь. Корнелия, которая стоит рядом, подается вперед.

– Видите? – шепчет она.

– Что? – спрашивает Нелла.

Корнелия показывает на ребенка:

– Смотрите. Смотрите!

– Теа, – внезапно произносит Марин, заставив их подпрыгнуть от неожиданности. У нее сорванный хриплый голос. – Ее зовут Теа.

Марин мечется по кровати, пытается поднять руку, однако в изнеможении ее роняет.