Под подушкой пальцы нащупывают что-то твердое.

Отто, выдыхает она, глядя на его игрушечного двойника. Нелла и не заметила, что фигурку забрали из кукольного домика. Неужели Марин спала, ночь за ночью храня напоминание о нем, представляя, что он дома, и этим утешаясь?

– Где ты? – зовет Нелла, как будто слова способны вернуть Отто туда, где так несчастна и одинока его кукла. Теа требует молока; их маленький шумный ангелочек отважно встречает тяготы нового страшного мира. Жизнь малышки только начинается; жизнь Йоханнеса и Марин подошла к концу.

Под детский плач Нелла тихо молится. Когда умер отец, Карел написал обращение к Богу. Наивное, по-детски дерзкое… Слова, запечатленные в сердце, Нелла нашептывает в крохотное ушко Теа. Мольба о помощи, страстное желание обрести поддержку. Надежда, которая не умирает.

Опустевший дом

Опустевший дом

Лисбет Тиммерс ночует в кухне, и пятничным утром у нее влажное лицо – в доме сыро.

– Покойница, – напоминает она. – Я помогу.

Неллу омывает волна признательности. В голове звучит голос Йоханнеса, спрашивающего у сестры: «Как ты думаешь, Марин, в этом доме все происходит по волшебству?» Нет, не по волшебству, думает Нелла, а благодаря таким людям, как Корнелия и Лисбет.

Корнелия, которая при жизни Марин не смела коснуться ее и кончиком пальца, сейчас принуждена заниматься ее трупом.

– Она ненавидела чужие прикосновения, – произносит служанка.

Интересно, думает Нелла, а как в таком случае получилась Теа?

– Вот. – Корнелия держит черную длинную юбку и корсет, отделанный бархатом, соболем и белкой. – Госпоже Марин пойдет.

Она сегодня странно разговорчива, словно голос способен отогнать демонов; однако слова в воскресенье на закате гвоздем засели и в ее голове.

У Неллы такое чувство, будто под ногами зыбучий песок. Тело покрыто потом, внутренности стянуло в тугой ком.

– Да. Так хорошо, – со слабой улыбкой соглашается она.

Лисбет хмурится.

– Сначала нужно подготовить умершую.