Он уязвленно поджимает губы.

– И что, – продолжаю я, – теперь ты скажешь, что нужно все забыть и идти дальше, будто ничего не было?

– Не хотелось бы, но придется. В конце концов, нам это не впервой.

– Нет, – изо рта вылетает беспокойный смешок. – Ты так не поступишь со мной… и с собой. Нельзя давить это в себе.

– Что бы я ни говорил и ни думал, я не брошу все. И ты тоже.

– Почему?

– Ты правда не понимаешь?

– Все упирается в деньги, да? Деньги-деньги-деньги! Как всегда, эти паршивые деньги, их наличие превращает человека в монстра.

– Точно так же, как и их отсутствие.

– Убеждай себя в этом и дальше, но не меня. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

В пятнадцать я часто говорила, что хочу покоя, но лгала – на самом деле это означало, что я хотела больше внимания, чем получала. Но не сейчас. Сейчас я не лукавлю – я хочу покоя, ведь чувствую, что любое воздействие ранит без особых усилий.

– И это я понимаю. Но у тебя есть обязательства.

– Не понимаешь! После всего, что случилось, у меня не получается нормально спать, нормально есть – ни черта не получается, даже услышать собственный голос за голосами, которые преследуют меня. Я в двух секундах от того, чтобы выбежать на улицу и закричать что есть силы. Я как взрывной механизм: все вот-вот взлетит на воздух.

Он сжимает челюсти, брови сдвигаются к переносице.

– В таком случае тебе не помешало бы по достоинству оценить мою самоотверженность. Я пытаюсь тебе помочь. Хотя, не скрою, мне это трудно дается – забота о других не в моей природе.

– Тебе вправду нравится эта жизнь?

– Она трудна, но в ней немало достоинств.

– И еще больше недостатков. Не хочу всего этого.

– Ну вот опять! Чего ты не хочешь? Денег, признания, славы? Давай проясним раз и навсегда.

Молчу, как провинившаяся школьница, под укоризненным взглядом.