Это касается и движений, которые набирают силу по всему миру или, как сейчас в Бразилии, приходят к власти. Они пренебрегают общественными институтами, сформировавшимися за последние два века – парламентами, газетами, государственными СМИ, – и предпочитают использовать новые технологии, чтобы напрямую обращаться к своим последователям, которых действительно можно назвать «фолловерами», потому что вновь появляются «фюреры» – лидеры. Несмотря на это, с ними все же можно общаться с помощью языка. Проблема в том, что они считают нас такими же безумными, саморазрушительными и жаждущими контроля, какими мы считаем их, называя либеральные демократии тираниями глобальной разрушительной силы. И никто не может точно сказать, кто из этих «я» сидит за рулем. В Бразилии с сегодняшнего дня интеллектуалы, художники, коренные народы, экологи и климатологи будут считаться безумцами, которых нужно изолировать, особенно если их мнение противоречит линии новых властей.

В Соединенных Штатах, как я прочитала несколько дней назад, уже наблюдается формирование племенного поведения: за или против президента, город против деревни, побережье против прерий, Север против Юга, и никакой середины, никакого места для компромисса – только молчание или конфликты, даже внутри семей. Проблема в том, что, как и отдельные личности, народы могут потерять свою идентичность и осознать это лишь тогда, когда уже будет слишком поздно. Согласно статье, треть американцев считает, что гражданская война вполне возможна в ближайшем будущем. В «Шоссе в никуда» истинное «я» убивает свою жену за то, что она изменила ему с другим «я».

* * *

По возвращении квартира вдруг кажется гораздо больше. Странно – после всего пережитого в далекой стране она должна была бы казаться маленькой. Непривычная тишина, отсутствие новых впечатлений и уставшие глаза превращают каждую комнату в просторную площадь, а темный коридор – в бесконечный путь.

* * *

Каждый раз, когда я советую своему сыну что-то почитать или послушать, я открываю ему свою душу. Я делюсь с ним тем, что имеет для меня большое значение, – опытом, который научил меня бóльшему, чем просто знания, и прикосновением, которое до сих пор отзывается во мне. Однако порой я перегружаю его, как сегодня утром в Стамбуле с фильмом Дэвида Линча, который полюбила уже в зрелом возрасте. Тогда я стараюсь найти компромисс, подбирая другие рекомендации с учетом его возраста и предпочтений, чтобы он не закрылся от меня. Но иногда я намеренно игнорирую его возраст и предпочтения, чтобы объяснить, почему именно эти стихотворение, композиция или фильм так для меня важны. На самом деле он понимает больше, чем я ожидала. Когда в нем просыпается способность удивляться – пусть даже поначалу он просто удивляется тому, что обычно рассудительный и спокойный человек говорит о творчестве с такой страстью, – и воспринимает часть меня, возможно, не сразу на интеллектуальном уровне, но он улавливает те эмоции и впечатления, которые я пережила, читая, слушая или смотря эти произведения, из тех впечатлений и прикосновений, которые сделали меня той, кто я есть. Со своими мечтами, желаниями, опытом.