Парадоксально, но крайний эгоизм приводит к тому же выводу, что и радикальный альтруизм, который проповедует Иисус: необходимо порвать с близкими.

И с недоверием к ближнему возвращается как в добре, так и в зле, и возникает переоценка врага:

Тот, кто таким образом возвышается над моралью, готов навязывать свое спасение другим – даже против их воли, силой, если потребуется.

Что ж, в своих собственных снах я тоже набрасываюсь на спящую и уверяю себя, что этот дерзкий поступок – дар.

312

Возвращаясь из больницы, где отца снова оставили на ночь – далеко не в первый раз в этом году, но наверняка все будет хорошо, – слышу, как диктор по радио объявляет, что сейчас прозвучит гимн Германии – в честь завершения дня. Я уже собираюсь сменить станцию, не столько из-за неприязни к этому архаичному патриотическому ритуалу, сколько потому, что мелодия уже приелась. Но пока я размышляю о том, что «Песнь немцев», по крайней мере, защищена от национализма благодаря признанию Европы, звучит Гайдн – осторожно, нежно, в исполнении небольшого струнного ансамбля. Если представить, что я слышу гимн впервые, то можно ощутить, как его красота помогает расслабиться после очередного тревожного дня. Немцы по праву могут гордиться – их гимн так прекрасен, почти элегичен и глубок, что выделяет их среди других народов.

Нужно лишь забыть о литаврах и трубах, которые звучит на стадионах и партийных съездах, и, конечно, о тексте, где только третья строфа более-менее приемлема. Нужно просто забыть, что это национальный гимн. Забыть о политике, забыть о Германии, которая, впрочем, и создала эту музыку, забыть ее историю – и тогда от Германии останется это замечательное произведение.

Потом звучит финал Девятой симфонии, тоже исполненный только струнными, и вдруг последний, вероятно, написанный Бетховеном в муках аккорд кажется детским, лукавым, легким, почти непатетичным, как симфония Моцарта. Эти два восхитительных произведения человеческого гения, захваченные и оскверненные политикой, звучат по радио каждый день и, даже заезженные, сохраняют свою величественность.

313

Не просто мучительно, но и все более бесполезно – ты сама это чувствуешь – каждый день искать что-то значимое, что-то, что могло бы тронуть сердце, зацепить мысль, оставить след в сознании, будь то книга, сон, встреча, событие или даже просто наблюдение. Да, все это происходит, ты живешь, замечаешь происходящее вокруг и вносишь свою лепту в так называемую нормальность. Физически твой ребенок полностью восстановился, его медкарта отправлена в архив, так что, возможно, у тебя депрессия. Однако каждый день ты встаешь, и люди вокруг больше не замечают ни твоего плохого настроения, ни усталости, ни раздражительности. Максимум, что они замечают, – это то, как ты постарела, что видно в их взглядах и слышно в неловких замечаниях.