– Ага, думаю, еще посижу.
– Ладно, только закрой дверь, когда пойдешь. Не сиди слишком долго. Не забывай – сейчас месяц призраков.
Я прислушиваюсь к его удаляющимся по лестнице шагам; в конце концов остаются лишь звуки шуршащих на ветру ветвей деревьев и случайных машин и мопедов, проезжающих по дороге внизу.
Я сижу до тех пор, пока не начинаю мерзнуть: кожа покрывается мурашками от одного прикосновения. Я собралась было уйти, как вдруг что-то слышу.
Взмахи крыльев. Пульсирующий волнами ветер.
Я моргаю, и появляется птица – такая же огромная и прекрасная, как и в первый раз. Самые красные перья в темноте кажутся почти фиолетовыми; они блестят в масляном свете луны, длинные, острые и изогнутые. Она проносится совсем низко над землей. Она выписывает в воздухе круги и восьмерки, прорезая себе путь по небу.
Каждый раз, когда мне кажется, что она улетела, она делает круг и возвращается.
В том, как она парит, есть что-то радостное и нетерпеливое. С каждым мощным ударом крыльев птицы набирает высоту. Она поднимается в воздух и снова устремляется вниз. Самые длинные перья следуют за ней, как хвост воздушного змея, как лента танцора.
Я встаю и со всей силы подпрыгиваю вверх, размахивая руками над головой.
Почему она не спускается, чтобы со мной поговорить?
Я хочу, чтобы вы помнили Я хочу, чтобы вы помнилиНепонятно, заметила ли она меня. Но я отчаянно верю в то, что она
– Мама, – говорю я, когда слово наконец добирается до моего горла.
Эти два слога словно разрушают чары.
Высоко в небе птица вдруг колеблется – всего какую-то миллисекунду. Она опускается в последний раз, а потом улетает.
80
80
Сорок семь дней.