Все цвета вокруг словно плавятся, перенасыщенные влагой. Неоновый синий капает с неба. Глубокий зеленый стекает в море и на дороги. В голове стучит. Ребра болят. Видимо, не зря говорят, что высыпаться – необходимо.

Сорок седьмой день пронесся как одно мгновение. Завтрак. Храм. Автобус. Поезд. Метро. Пересадка на другую линию. Пешком до дома.

Время – улетучилось.

– Нашли что-нибудь в Джиуфене? – спрашивает Фэн.

Осталось два дня. Два дня, чтобы найти ее.

Мне отчаянно нужно поспать; прошлой ночью, после того как улетела птица, мне так и не удалось сомкнуть глаз. Я сидела и смотрела в небо до самого утра.

Солнце выползло над водой, чтобы растормошить сонный мир, и длинные завитки тумана поднимались над горами, словно вереница призраков. Птица так и не вернулась.

– Я познакомилась с Фрэдом. Который женился на духе Цзинлинь, – говорю я Фэн.

Ее пальцы теребят кромку блузки в ромашках на участке, где выскочила нитка.

– Бедная Цзинлинь, – произносит Фэн. – Она… да, готова поспорить, ей бы очень хотелось влюбиться перед тем, как умереть.

Небо окрасилось бархатистым индиго; его оттеняют темные серебристые облака.

Однажды мама сказала мне: «В облаках, которые ты видишь ночью, таятся обещания».

– Птицу я тоже видела, – продолжаю я. – И, кажется, она видела меня. Но она не спустилась, она не…

Мой голос надламывается, и мне вдруг срочно нужен глоток воздуха.

– Может, она не хотела, – очень тихо произносит Фэн. – Может, этого было достаточно.

– В смысле? Она сказала мне поехать в Тайвань, значит, ей нужно мне что-то поведать.

– Может быть, на самом деле ей нужно просто помнить, – говорит Фэн. – И чтобы помнили ее.