— Многое из того, что вы когда-то и где-то учили, теперь придется забыть.

— И музыку? Оперы Вагнера, Рихарда Штрауса, Глюка?

Теперь его взгляд стал откровенно, неприкрыто враждебным.

— Советую еще раз подумать, прежде чем принять окончательное решение, — повторил он угрозу. — Сейчас можете быть свободны.

На этом беседа кончилась. Но Мария поняла, что теперь у нее не будет ни минуты покоя.

В то утро Фреда сама принесла ей в спальню небольшой завтрак. Она выглядела взбешенной и в то же время сконфуженной.

— Что-то случилось, Фреда? — спросила Мария, наливая в кофе молоко.

— Aber… Трудно поверить, что в Берлине может происходить такое!

— Опять чего-то нет в магазинах?

— Этому я давно перестала удивляться.

— Не делай такого таинственного вида, Фреда. Мне нужен покой, ведь работаю над новой ролью.

— Да, да. Хотелось бы посмотреть, какие роли придется разучивать дальше…

Мария отставила чашку и поднялась с постели.

— Фреда?!

— Оставайся на месте. Не вставай. Тебе не стоит сходить вниз.

Исчезла она уже по-настоящему разъяренная, и не успела Мария сообразить, что значили ее намеки, как снова вернулась, теперь уже с кучей газет под мышкой. И ожесточенно швырнула их на блестящий шелк одеяла.

— Прошу! Имеем достаточно веский повод радоваться!

Мария довольно спокойно взяла первую из попавшихся под руку газет.

«Сомнительное происхождение знаменитой Марии!»

«Сомнительное происхождение знаменитой Марии!»