— Наверное, они — имею в виду советских людей — имеют намного больше оснований задавать такой вопрос, — смущенно заметила Мария.

— Да, конечно. Гитлер знал, чем нас заманить. Пообещал Бессарабию, и мы обрадовались, поддержали его. Говорю не о себе. Мне в то время все это было полностью безразлично. Только-только похоронила маму. Зато Кока, мой свекор, домнул Предеску были на седьмом небе. И только сейчас, кажется, опомнились. Но слишком поздно. Мама погибла потому, что тосковала по родному дому. Хотя с ней ничего бы… Если б не я со своим Кокой, если б не Предеску, могла бы остаться. Аристократкой не была, богачкой тем более. Обыкновенная интеллигентная семья. Разве что была женой офицера царской армии. Но что за офицер был из отца? Такой же интеллигент с романтическими устремлениями, если судить по письмам, которые присылал с фронта, по книгам, которые любил. Уверена: он сам не знал, во имя чего погиб. Как не знает сейчас и несчастный Кока. Если б не был…

— Да. Но ведь был. И ты была со своим, как говоришь, Томша, и адвокат Предеску тоже был. Судьба человека, Тали.

— Да, судьба. На Коку я не жалуюсь. Оказался терпимым, надежным спутником жизни. Может, слегка вялый, слегка самоуверенный, но в основном добрый, великодушный человек.

Несмотря на гнетущую атмосферу встречи, Мария едва удержалась, чтоб не рассмеяться. Пришло в голову, что Ляля со всем ее ехидством, возможно, заметила бы, — там, где находится сейчас Кока, если, конечно, еще находится, у него есть полная возможность проявить свое великодушие.

— Да, Муха. Боюсь, история повторяется, — продолжала Тали. — Имею в виду свою и мамину судьбу. И не случится ли так, что когда-нибудь и мне придется искать опоры в Предеску, несмотря на то что всю жизнь не могла простить маме, зачем совершила этот шаг, в общем-то такой естественный. Ведь чтоб вести жизнь вроде твоих учительниц… Кстати, должна сказать: они прекрасно остались дома, не побоялись никакого прихода русских в сороковом — вроде Томша и Предеску, — не лишились крова над головой, и никто даже не подумал что-либо им сделать. Напротив.

— Что — напротив?

— Прекрасно себя чувствовали в новых условиях.

— Ты их видела? Слава богу. Хоть одна приятная весть после стольких утрат.

— Навестила: исполнила последнюю просьбу мамы. И что ты думаешь? С таким энтузиазмом рассказывали, как жили весь этот год. Надежды на то, что вернется Ваня, были, конечно, пустыми. Зато представилась возможность развернуть активную деятельность. И видела бы, как сверкали у старух глаза, когда рассказывали, чего удалось добиться! Как будто помолодели, ей-богу. Елена, правда, стала жаловаться, что были вынуждены уступить часть жилья после ноябрьского землетрясения, но домнишоара Аннет сразу же одернула ее: «Ты, Елена, в данном случае ничего не поняла. Не в этом главное. Частный случай следует рассматривать как можно более глубоко, и, главное, вместе со всем остальным…»