В конце спектакля, в то время как Мария, счастливая, но и, как всегда, изнуренная, с грустью смотрела на истинное море цветов, залившее своими яркими волнами скромную уборную, кто-то постучал в дверь.

Наверно, Ляля со своими друзьями и вновь обретенными в этом городе почитателями Марии. Или, может, Тали?

— Войдите! — крикнула она, продолжая смывать грим.

В проеме двери показался незнакомый мужчина. Мария увидела в зеркале его лицо и мгновенно повернулась на табурете. Какой-то военный. Мужчина средних лет, с грубым, сильно загорелым лицом, но в элегантной парадной форме.

— Простите, доамна, дерзость старого знакомого. Прежде всего спешу выразить самое искреннее восхищение. Мы столько лет знакомы, а между тем мне впервые выпала честь ощутить во всем блеске волшебство вашего таланта…

— Но… — начала с недоумением и легким замешательством Мария.

— Неужели возможно, глубокоуважаемая доамна, не узнать друга молодости? — в свою очередь удивился мужчина. — Меня, который, можно сказать, был первым вашим импресарио?

Он широко и несколько лукаво улыбнулся, возможно даже фривольно, и улыбка эта сделала его лицо более молодым. Мария узнала глаза, отчаянные и дерзкие, на которые не обратила внимания во время первой встречи, но которые неизменно выделяла на протяжении двух-трех остальных мгновений, когда им приходилось видеться.

— Домнул… домнул Шербан Сакелариди?

— Майор Шербан Сакелариди. К вашим услугам!

— О боже!

— Трудно узнать, да? Вы правы. Ад, в котором оказался Орфей, ничто в сравнении с тем, где пришлось побывать мне. К тому же так и не нашел своей Эвридики. Вот так… Неудивительно, что не сразу узнали.

— Все мы изменились, ведь столько лет прошло…

— Вы слишком добры, уважаемая доамна. Но позвольте возразить. Прошло не так уж много лет. Но были они несладкими. Или же мы сами сделали их такими. Что ж касается вас, то вы по-прежнему остались молодой и очаровательной. Не говорю уже о голосе — тут все сражены наповал. Если б я только знал, какое сокровище искал в тот день по всему городу…

— И что бы сделали?

— Взял бы и похитил!

— Не уверена, что это удалось бы.

— Позвольте возразить. Тогда я готов был совершить подобное…

— Сейчас не имеет смысла говорить о том, на что мы были способны. Но, господин майор… — вздрогнула она, — если вы уж вспомнили обо мне и если так добры… Во имя нашей прежней, как изволили выразиться, дружбы, нашего краткого знакомства… Помогите мне дня на два съездить в Кишинев.

— Даже если б и мог, никогда не совершил бы такой глупости. Неужели думаете, будто что-то осталось от того, прежнего Кишинева? Что делать такой изысканной, милой даме среди развалин? Пусть уж нам, военным, некуда деваться, но вы…