Амир посмотрел на горы и далекие равнины. Мысли его вернулись к коротким минутам пребывания в поселках во Внешних землях, к общинам, не знающим кнута и унижения. Он видел жизнь. Чувствовал ветер, слетающий с гор и играющий между деревьями. Видел, как играют дети и как размалывают и толкут пряности. Он понимал, что ему открылась лишь лучшая сторона. Бедам место найдется при любом укладе. Но это не важно.

– Это твой путь к спасению Кабира, – надавил Карим-бхай. – Путь к спасению всех, кто родился с клеймом пряностей в последние несколько лет и не успел еще стать носителем. Боль поджидает их, но ты можешь избавить от нее.

Карим-бхая собственные доводы убеждали сильнее, чем Амира, но последние слова вошли Амиру в плоть и раскаленным железом коснулись внутренностей. Бхай прав. Это способ спасти Кабира. Спасти всех тех детей, что бегают по дну Чаши, не зная, что некоторых из них ждут вечные мучения, отделенные от соблазна стенами привилегий.

Наконец, он подумал об амме. Это ради нее он здесь, не так ли? Его маленькое приключение с поисками Яда достигло кульминации на этом забытом мосту по пути в древнюю сокрытую империю Иллинди, откуда берут начало Врата пряностей и где дремлет под землей их не знающий устали бог. Он должен поступить так ради нее.

Когда он, помедлив, кивнул Карим-бхаю, кивок получился слабым, но тот все равно его обнял:

– Не думай про восемь королевств, пулла. В них всего лишь живут люди, одержимые пряностями. И будут жить дальше. На смену одной одержимости придет другая. Так испокон века устроен мир.

Амир посмотрел на Калей. На лице ее было непроницаемое выражение, в голове теснились мысли, которые Амир мог ухватить лишь за призрачные хвостики, не в силах понять эмоций, обуревающих душу девушки. Когда она заговорила, ему показалось, что кислота Уст сошла у нее с языка, выделилась из костей и испарилась с кожи.

– Лучше бы ты позволил Бессмертному Сыну убить меня. Уста требуют от меня платы за неудачу. За мое предательство.

– Это делает меня неотличимым от Уст, – сказал Амир, уже пригибаясь под весом незримой ноши. – Мне нравится думать, что мое дело – спасать жизни.

Калей фыркнула:

– Мою тетю ты спасти не смог.

Амир посмотрел мимо Калей – на низвергающийся водопад. Он сделал резкий вдох, как бы в надежде, что ее пряный запах отгонит туман и наполнит ночной воздух.

– Она сделала свой выбор.

– Это моя вина. Моей тете ничто не угрожало. У нее была при себе кавеста, сбивающая со следа. Это я невольно навела Бессмертного Сына на нее.

Калей закашлялась и чуть приподнялась, чтобы удобнее устроиться на колене у Карим-бхая.