Обход границ Иллинди оказался делом утомительным. Впервые с начала пути его стало глодать изнутри чувство одиночества. Длинный переход в тишине, нарушаемой только стрекотом сверчков да птиц, и ритмичное шуршание листьев. Ни души, с кем можно было бы поговорить.

В конце концов, он носитель. Его долг – довести дело до конца. Другого пути он не приемлет.

Одним глазом Амир постоянно наблюдал за силуэтами на укреплениях. По преимуществу темное еще небо позволяло ему незамеченным пробираться в высокой траве. Любой шорох мог быть списан на легкий ветерок. Все, что от него требуется, – это оставаться в тени.

В чем в чем, а в искусстве пробираться тайком он мастак.

С каждым утекающим мгновением поражение обретало все более зримые контуры, и Амир не мог с этим не считаться. Одной ошибки будет достаточно, чтобы перечеркнуть дни усилий. Он ощущал, как смерть окутывает его, подобно аромату жженого перца. Казалось, будто он своими ногами идет на собственное бальзамирование.

Ров вился непосредственно под горой. Там, где начинались склоны, стена поворачивала и заканчивалась. Гора уходила ввысь, пронзая облака, величие ее было сравнимо лишь с пейзажем у ее подножия. Память вернула Амира в тот день, когда он морозным утром появился из Врат пряностей на пике и его, окоченевшего ребенка, с завязанными глазами проводили в тепло.

Прорытую в горе сточную трубу он разыскал в точности там, где было указано на карте Мадиры. Амир пробирался через туннель, припоминая пребывание в уборной Пирамиды. Вонь разносилась на тысячу миль, нос ощущал ее даже теперь.

Верный компас Хасмина вел к центру туннелей, на восток. Гора начала содрогаться. Застучали барабаны. Далекий могучий топот разнесся по проходам.

Юирсена выступали в поход.

Амир выставил перед собой шамшир и двинулся дальше. Туннели расширялись, затем раздваивались. В каждой развилке появлялись ответвления в виде пещер, вгрызающихся еще глубже в гору. Впрочем, здесь, в такой близости от Уст, ему больше не требовался компас. Он знал направление и без звуков от движения юирсена.

Внутри его бился пульс Уст. Они словно дышали тем самым воздухом, что циркулировал под землей. Ароматы всех специй, которые Амир любил, использовал и вкушал, насыщали все вокруг. Всякий раз, когда Уста испускали шафрановое облако, похожее на едва различимый среди рыжих стен оранжевый вихрь, у Амира перехватывало дух.

Он следовал за запахом, за памятью о доме, а пряные смерчи складывались в картины в его мозгу. Пещеры схлопывались и открывались. Коридоры оказывались там, где их меньше всего стоило ожидать. Амир лишь следовал по тропе пряностей. Он не боялся угодить в засаду – выход найдется. Сама идея о неудаче испарилась у него из головы.